Темная магия в Гарандии встречалась куда реже светлой, и что уж скрывать — была сильнее. Но Филу всего шестнадцать. Ему до входа в пору магической зрелости еще как минимум два года, а то и больше. А до шестнадцати у нас вообще учили только общим заклинаниям.

— Среди моих предков есть темные, — ответил он. — По маминой линии. Видимо, от них передалось. Мама сначала расстроилась, но отец говорил, что это к лучшему. Поэтому я действительно смогу тебя защитить, Полина. Да, не от всего и не от многотысячной толпы, но смогу.

Глупый храбрый мальчишка. Сердце сжалось от боли. Как уберечь его от этого кошмара? Никак. Уже никак. Придется выбираться вдвоем.

— И когда мы пойдем к твоему знакомому? — Фил отодвинул тарелку. К счастью, почти пустую.

— Завтра. Ты пока еще слаб, да и твой внешний вид… Надо купить тебе одежду. Не так же идти.

Выглядел Фил и правда потрепанно. Единственная рубашка пропахла чадом факелов, кровью и потом. Сейчас он надел жилет на голое тело — а что оставалось делать? Поэтому сначала покупки и трата наших скудных средств, а потом уже визиты.

— Обещаешь, что будешь тут? Я пройдусь до ближайшей лавки, — спросила его.

— Обещаю, — кивнул Филипп и снова лег, а я быстро собралась и поспешила прочь, предварительно убедившись, что дверь изнутри заперли на щеколду.

Что ж, за эти два дня мир не сдвинулся с места. Люди не перестали спешить по своим делам, торговцы — зазывать в лавки, дворники — мести улицы, а аристократы — разъезжать в роскошных экипажах. Одновременно между мной и ими будто пролегла пропасть. Мне казалось, что все на меня смотрят, хотя на самом деле это было не так. Поэтому я шла, опустив голову. Надо купить легкую накидку с капюшоном, потому что шаль все-таки не сильно подходила к времени года. А средств не так много, как мне бы хотелось. Чтобы продать украшения, нужно найти покупателя. Нужно, нужно, нужно. И если мы найдем защитника, ему тоже придется платить. Что же делать?

Зашла в первую попавшуюся лавку.

— Чем могу помочь, мадемуазель? — тут же появился рядом дородный торговец.

— Мне нужна одежда для брата. Ему шестнадцать, он приблизительно такого роста, как я, худощавый.

— Что именно нужно?

— Все, — призналась я.

Торговец понимающе кивнул, попросил подождать и скрылся, а в лавку вошли еще две женщины. В ожидании своей очереди они бродили вдоль прилавка, разглядывая милые женскому сердцу побрякушки: деревянные сережки, бусики из разноцветных кристаллов, тонкие браслеты с вплетенными оберегами.

— Нет, ты представляешь? — говорила одна. — Они еще и медлят! Надо было казнить убийцу на месте, это было бы правильно.

Я тут же насторожилась.

— Ну почему же? — ответила вторая. — Говорят, заседание будет открытым. Если так, я пойду и послушаю.

— Когда же оно состоится?

— Через три дня в полдень.

Через три дня в полдень? Я едва дышала, стараясь не упустить ни слова.

— От обвинения будет выступать сам главный дознаватель. Давненько такого не было, — продолжала одна из покупательниц. — Хотя бы ради того, чтобы увидеть, как герцог Дареаль ведет дела, уже стоит туда пойти. Все-таки магистры пожаловали ему столь высокий титул не за красивые глаза.

Вспомнила холодный колючий взгляд герцога — и стало не по себе. Точно уж не за него, дамы правы.

— А вот и я, — появился торговец с кипой одежды. — Здесь все, что вы просили, мадемуазель.

— Благодарю, — ответила ему, быстро выбрала накидку, заплатила требуемую сумму — и выбежала из лавки. Было тяжело дышать. Анри! Болезнь Фила отвлекла меня от мыслей о нем. Нет, я все равно думала о нем каждую минуту, но ничего не могла поделать. А сейчас надо действовать быстро. Три дня, так мало! Я бежала по улице, когда какая-то старуха перехватила меня за руку.

— Постой, милочка, — прошамкала она беззубым ртом. — Давай погадаю.

— Не надо, бабушка, я спешу, — постаралась вырваться, но старуха держала крепко.

— Не пожалей монетки, девочка, я ведь знаю, что говорю.

— Ну, хорошо. — Решила, что лишний медяк невеликая ценность, а старушке, может, и правда нужнее, чем мне. Мы отошли чуть в сторону, чтобы не мешать прохожим, и странная женщина забормотала заклинание, все сильнее сжимая мою ладонь. Вдруг она уставилась на меня глазами без зрачков. Я вздрогнула, а старуха заговорила:

— Справа у тебя — яркий свет, слева — извечная тьма. За спиной у тебя — серый пес, а впереди — пустота. У пустоты нет голоса, у пустоты нет границ. Но у нее есть царь, и у него есть имя. Когда свет покроется черными пятнами, когда тьма озарит жизнь солнцем, когда пес станет беречь твой сон, тогда пустота позовет тебя. Только тебе решать, идти ли к ней. Только тебе решать, станет ли свет светом, и останется ли тьма тьмою. Береги то, что тебе дано. Береги тех, чьи нити судьбы переплетены с твоей. Иначе пустота поглотит тебя.

Пальцы ведьмы разжались. В том, что она была ведьмой, я больше не сомневалась. Старуха сделала знак, отвращающий беду.

— Иди, — прошамкала она. — Мне не нужна твоя монета, девочка. Иди, однажды ты поймешь.

И заковыляла прочь, а я замерла, пытаясь прийти в себя. Я ничего не понимала! При чем здесь свет и тьма? При чем пустота? Сразу возникла ассоциация с магистрами, но серый пес никак не вязался с ними. Четвертого магистра не существует. Предсказание звучало страшно. Мне хотелось бежать домой так быстро, чтобы заболели ноги, но я вынуждена была идти медленно, не привлекая внимания.

— Жители Альсенбурга, — послышался чей-то голос, — магистрат объявляет награду в сто золотых за поимку Филиппа Вейрана, особо опасного преступника, сообщника убийцы Анри Вейрана. Особые приметы…

И вот тогда я бросилась бежать! Филипп? Особо опасный преступник? Сообщник? Да ему всего шестнадцать! Да он использовать магию толком не умеет. Как? Как можно обвинять подростка в таком преступлении? Взлетела по ступенькам постоялого двора, помчалась по коридору — и только перед нашей дверью остановилась, стараясь отдышаться. Постучала — тишина. Постучала еще раз — снова ничего. Толкнула дверь, и она со скрипом отворилась. Пусто!

— Фил, — прошептала обессиленно. На этот раз его действительно не было. Оставила покупки и поспешила обратно в общий зал, где всех встречал улыбчивый хозяин.

— Добрый день, — поздоровалась с ним.

— А, Мартина! — обрадовался тот неизвестно чему. — Небось за обедом?

— Нет, пока нет. Скажите, дядюшка Дон, вы не видели моего брата? Он ушел и не сказал куда.

— Как же не видел? Видел, — качнул тот седоватой головой. — Ушел почти сразу после вас.

— Куда же он ушел?

— Не беспокойтесь, милая. Вернется, не маленький. Лучше поешьте пока, похлебка особенно удалась.

— Нет, я дождусь брата.

Искать? Где? Пойти домой к Вейранам? Но там Фила ждут. Он ведь не безумец, чтобы туда соваться. Или все-таки… Додумать я не успела. Дверь комнаты распахнулась, и на пороге возникла моя пропажа. Запыхавшаяся, слегка чумазая — и совершенно невредимая.

— Филипп! — кинулась к нему.

— Ты почему не запираешь дверь? — увернулся он и обошел меня. — Опасно ведь.

— Не опаснее, чем бродить неведомо где! Ты зачем ушел один? Ты чем вообще думал?

— Думал головой, — хмуро ответил он. — А ушел, потому что вдвоем мы привлечем больше внимания. Вот.

Опустил на стол кошель, полный монет.

— Это откуда? — спросила тихо.

— Из нашего дома, — подтвердил Филипп мои худшие опасения. — Охрану сняли — поняли, что я не вернусь, поэтому…

Послышался шум. Я тут же закрыла дверь на щеколду.

— Что там? — насторожился Фил.

— Готова поспорить, что за тобой следили, — ответила я. — Странно, что раньше не схватили. Хотя, может, надеялись, что ты приведешь к другим подозрительным личностям?

— О чем ты?

— Тебя ищут, Фил, и обвиняют в том, то вы с Анри — сообщники.

Я заметалась по комнате. Вариантов было не так много. Этаж первый, но если выбьем окно — шум услышат все. Надо действовать иначе. А Фил уже приник к двери.